Женский монастырь в Раздольном – место, где женщины обретают себя, отказываясь от мира

Свято-Иннокентьевский женский монастырь – единственный в нашей области. Он вырос из вагончика-бытовки, где насельницы ютились первые годы. Женщины уходят сюда, отказавшись от престижной работы в Москве, семьи и даже собственной молодости.

Зачем бывшие дизайнеры, экономисты и филологи принимают монашеский постриг, выяснял корреспондент «Биробиджанской звезды».

«Как будто небо открылось»

Иннокентия – одна из семи насельниц женского монастыря в Раздольном. В апреле приняла постриг, и она стала монахиней, идя к этому 11 лет. Такой долгий срок – своеобразный искус, путь к монашескому чину. До пострига, будучи трудником, иноком или послушником, уйти из монастыря можно. Будучи монахом – нет, это уже большой грех для православных. Символически меняется даже имя – в новую жизнь ты входишь новым человеком.

— При самом постриге я чувствовала себя, как маленький ребёнок – будто нахожусь в храме, как в объятиях. Вот рождаешься там, и хочется быть внутри, читать молитвы. Чувствуется теплота и любовь. После пострига я ощутила, что обрела свой дом, – вспоминает Иннокентия. – Знаете, как будто небо открылось. Похоже на некий переход: что-то в твоей жизни изменилось, и вот перед тобой мир новых ощущений.

Сравнить эти ощущения не с чем, да и подобрать слова монахине тяжело. С тех пор прошёл почти год, но внешне в её жизни почти ничего не изменилось – монастырский уклад предполагает единообразие жизни и послушаний.

— В миру только люди удивляются: монахиня, да ещё и женщина с мужским именем – это как вообще возможно? – смеется Иннокентия. – А ещё, кажется, родственники отстранились. То есть естественные связи остались, а вот я, как будто отдалилась от них мыслями и приблизилась, наоборот, к храму и святым.

Монастырь в вагончике

Свято-Иннокентьевский монастырь пропустить трудно, в Раздольном перед поворотом установлен указатель, а зелёную крышу келейного корпуса видно с самой трассы.

Вход в монастырь свободный: металлические ворота и деревянная калитка отперты, возле кочегарки мужчина в пуховике и ушанке сеет уголь по ведрам: помогает сёстрам, пребывание мужчин здесь не запрещено. Обычно прихожане собираются на воскресные службы, но большую часть весны и осени этого года монастырь был закрыт на карантин: ковидом переболели все семь насельниц.

Монастырь основали в 2007 году, но сёстры живут здесь с 2005 года. Первое время трём насельницам пришлось ютиться в вагончике-бытовке 3х6 метров. Вагончик служил им и спальней, и трапезной, там же сёстры принимали и кормили прихожан. Внутри стояла небольшая печка, рядом – двуспальная кровать. Внизу всё замерзало, а на верхнем ярусе – наоборот, не продохнуть из-за жары. Одной из сестёр приходилось спать на столе – кроватей на всех не хватало.

Через два года был совершен постриг в монахини первых трёх сестёр. Тогда же достроили деревянную церковь.

— Сейчас мы это подзабыли, но тогда нам приходилось отапливать неутеплённую церковь, вставать ночами и подбрасывать дрова, чтобы не затухала кочегарка, – вспоминает матушка Анастасия, настоятельница монастыря.

Восемь лет назад сёстры начали строить келейный корпус. Сейчас это трехэтажный кирпичный коттедж с небольшой верандой и французскими окнами до пола. В помещении тепло (в подвале – автономная котельная) и проведено электричество, а у каждой сестры – своя келья.

Здесь не проходит ни одного сезона без строительства. В этом году монастырь закончил строить скит в селе Двуречье – уединенное место с небольшим хозяйством и более строгим уставом.

В Тюмень и обратно

Из семи насельниц, шестеро – монахини. И ещё одна – инокиня. Матушка Анастасия – местная, родилась в Биробиджане, здесь же училась на филологическом факультете Биробиджанского педвуза. Анастасия защитила диплом: «Записки из подполья» как жанровый пролог романов Ф.М. Достоевского», и сразу после выпуска уехала… в свой первый монастырь, недалеко от тех мест, где Фёдор Михайлович отбывал ссылку – в Тюменскую область.

– После выпускных экзаменов было несколько свободных недель, и я поехала в монастырь без конкретных планов на будущее. Скорее, наоборот, чтобы определиться – что делать дальше. Ехала просто как духовный человек – пожить, помолиться, помочь монастырю. И в течение первой недели поняла: а по-другому я жить и не хочу, – вспоминает Анастасия.

Ощущения выбора у будущей монахини не было. Работать учителем, журналистом или ещё кем-то в миру – такой вопрос перед ней не стоял. «Просто почувствовала, что вот эта жизнь – для меня», – говорит настоятельница.

– Мама не сразу приняла моё решение, – вспоминает игуменья Анастасия. – А вот сокурсники не удивились. Я уже в вузе ходила как монашка: юбка в пол, волосы покрыты платком.

Анастасия осталась в Тюменской области на пять лет. Настоятельницу монастыря она знала ещё до переезда, и хорошо поладила с сёстрами. Спокойствие, семейственность привлекли её, но главное – «что-то произошло в душе, это особый промысел Божий, который располагает сердце к монастырю и человека к монастырскому образу жизни», – говорит она.

Пять лет в Тюменской области, и Анастасия вернулась в Биробиджан. Здесь не было монастыря, но жить хотелось по-монашески. И духовник монастыря благословил будущих монахинь Анастасию, Екатерину и Марину на насельничество.

«Мам, представь, что я вышла замуж и уехала»

А вот Иннокентия – родом из Москвы, в своей «прошлой жизни» она также получила высшее образование и работала экономистом в крупной металлургической компании. Приличная зарплата, благополучная столичная жизнь. И хватило двух дней в монастыре, чтобы отказаться от этого.

– Большой город убивает человека. Всё, что ты делаешь там, – ищешь высокооплачиваемую работу. Я её нашла, и вроде всё прекрасно, но было ощущение, что живу я для того, чтобы работать. Каждый день восемь часов сидела в офисе за компьютером, это отстраняло от духовной жизни. Но ведь так не могло быть всегда, я ведь живой человек. В обед ходила в ближайший храм, а по утрам, когда колокола звонили на службу, думала, как бы пойти туда, а не в офис, к этому «ящику» (компьютеру), – рассказывает она.

Мы говорим в монастырской столовой, на первом этаже келейного корпуса. Здесь чисто и тихо, пахнет молоком, за дверью одна из сестёр готовит обед. Затем идём к загону, кормить лошадку: уход за животными – одно из послушаний Иннокентии (а ещё: кочегарка, уборка и другое…).

— Я же была городским человеком, москвичка! Родилась и жила в большом городе, никаких мыслей о том, чтобы жить на земле, заниматься хозяйством. Доить корову, убирать навоз – да никогда! Я даже в деревню не ездила. Абсолютно столичный человек. Но внутри, в душе, я стремилась к Господу, к тому, чтобы обрести свободу, – говорит монахиня.

Решение о перемене в жизни пришло легко: в 2009 году она попала под сокращение.

– Я тогда представила, что на собеседовании опять нужно говорить, какая я умная и талантливая, как нужно «продавать» себя, а потом опять ходить в офис… Этого я уже не могла, – вспоминает Иннокентия. – Меня даже не волновало, что это Дальний Восток, потому что любой монастырь – в стороне, в отдалении.

Сейчас мирская жизнь ей, как и другим сёстрам, не интересна. Всё, что связывает Нику с миром – брат и родители. (Ника – это уменьшительно-ласкательное имя Иннокентии меж монастырских сестёр.) В монастыре нет телевизора и радиоприемника. Компьютер и телефоны сестры используют только по необходимости.

— Избавление от этого информационного потока – такая радость, вы даже не представляете. Телевизор – это вообще смертоубийство. Там почему-то всякую гадость показывают. Нет, чтобы снимать положительные репортажи, добрые, а тут какие-то шоу: собирают людей, натравливают друг на друга. Это же просто ужас, – говорит Ника. – Если почитать Книгу Экклезиаста, там написано: «Всё суета сует». Точнее не скажешь.

Послушник – тот, кто слушает

Инокиня Параскева – самая молодая в монастыре, ей около тридцати. Утром и вечером она несёт послушание… в котельной: нужно затапливать котлы и в течение дня следить за температурой. А ещё приходится очищать топки и трубы от золы.

Параскева училась на дизайнера в Хабаровске. Затем полгода работала верстальщиком в местном журнале. Потом – короткое паломничество по центру России, богословские курсы, и через полгода она прибыла в Раздольное. Профильное образование помогает ей верстать монастырские буклеты и открытки, а также церковные книги.

Иноческий постриг Параскева приняла в этом году.

— Как таковой границы не было. Свет не проливается с небес и не переворачивает твою жизнь. Это, скорее, этап, который связан в том числе с возрастом, – говорит она. – Могла ли моя жизнь идти по-другому? Могла. И думки такие были: любому человеку приходит целый калейдоскоп мыслей. Но мыслям в монашеской жизни не принято уделять много значения. Оптинские старцы говорят: «К старой монахине чего бесу цепляться? Она с ним быстро разделается. А вот к молодым им (бесам) интереснее…».

Первое время сложнее всего было наладить отношения с родителями. Но недавно всё изменилось.

— Первые два года мама со мной даже не разговаривала. Устроила бойкот, поставила ультиматум: либо я живу в монастыре, либо общаюсь с родителями. «И вот так не разговаривали до последнего времени, – говорит Параскева. – А после пострига мама сама позвонила. И даже приезжала ко мне».

С детства девушка не была воцерковленной и не верила в Бога. Уже во время университетской учебы ей понравились догмы и законы Церкви.

— Я поняла, что кроме православия нигде больше нет той глубины и тех сокровищ. Господь не дает просто заповеди. По сути эти заповеди – «инструкция по применению». Хочешь быть счастливым – исполняй заповеди. И тогда воцаряется в душе мир, спокойствие, – продолжает она. – Есть, например, инструкция по применению электрочайника: если чайник включать пустым, то он перегорает, ломается. Вот и человек ломается. Физически: когда грешит, объедаясь и толстея, например. И душевно: когда он нервный, злой, раздражительный, не имеет мира в душе. Поэтому нужно постоянно от чего-то отказываться…

Тяжелее всего отказываться от своего мнения, считает она. Солдат слушается командира из страха. А послушница исполняет волю игуменьи из любви. Источник и основа любого послушания – любовь.

— Слово «послушник» происходит ведь именно от «послушания», – спокойно и серьезно рассуждает Параскева. – А от своего эгоизма нужно избавляться. Монахиня – это невеста Христова. Обыкновенная невеста или жена должна угодить мужу. Если она действительно любит своего мужчину, то будет готовить вкусную еду, убирать дом, растить детей и наряжаться для него. Вот только у невесты Христовой Жених другой, и ему нужно послушание, смирение, терпение. Не грешить, не гневаться, не раздражаться, любить людей. В монастыре все силы отдаются на созидание себя – внутреннего.

---

Алексей ПЕТРУК, фото автора. Источник: сайт Издательского дома «Биробиджан».